Кызылординские вести

Б. ДРОБОТУН,
Павлодарский государственный университет им. С.Торайгырова, г. Павлодар
Впервые я увидел академика АН КазССР А.Д.Тайманова в 1967 г. В то время я был студентом механико-математического факультета Казахского государственного университета им. С.М.Кирова. Асан Дабсович в этот период, помимо активной научной работы, осуществлял обширную руководящую и организаторскую деятельность: являлся академиком-секретарем АН КазССР; был директором института математики и механики; заведовал кафедрой в университете; по его инициативе в институте математики и механики была создана лаборатория математической логики. В дальнейшем А.Д.Тайманов перешел в институт математики Сибирского отделения АН СССР и, работая в этом институте в качестве ведущего научного сотрудника, осуществлял помимо этого роль своеобразного моста между контингентом математически одаренных студентов Казахстана и институтом математики сибирского Академгородка.
На протяжении нескольких лет достаточно близкого общения с этим человеком я неоднократно убеждался в его исключительной ответственности и порядочности. Вспоминается еще один случай, связанный с моей статьей в стенгазету института математики (стенная печать – еще одна характерная черта того времени). Асан Дабсович был одним  из редакторов этой газеты. Статья была посвящена молодому тогда ученому, в дальнейшем еще одному моему научному руководителю (ныне член-корреспонденту РАН) С.С.Гончарову. Асан Дабсович прочитал текст и с каким-то грустным недовольством сказал, что обязанности, какими бы притягательными, громкими и красивыми словами они не обозначались, никогда не бывают почетными. Я сейчас ясно осознаю, что за этими словами стояла не просто некая необходимая в таких случаях критика, а опыт собственной жизни и собственного отношения к тем немалым высоким обязанностям, которые ему в этой жизни доводилось исполнять, и выполнение которых он неизменно сочетал с исполнением долга ученого, гражданина и патриота.
Часто говорят, что характер человека наиболее полно раскрывается в дни его юбилеев. Мне довелось быть участником двух юбилеев Асана Дабсовича: 60-летия и 70-летия со дня рождения. Человек необычной скромности, Асан Дабсович как бы даже стыдился той традиционной торжественности и почитания, с которыми эти события неизбежно сопряжены. Ему были совершенно чужды красивая поза, менторский тон, демонстрация своей собственной значительности, пропаганда своих свершений и достижений, хотя он, несомненно, вполне осознавал и свою значимость, и свои далеко не ординарные личностные качества.
В дни его юбилеев  на торжественных собраниях коллектива института математики зачитывались поздравительные телеграммы и адреса от научных коллективов институтов и вузов, коллег, друзей и учеников.
На собрании в честь его 70-летия зав. отделом алгебры и логики института математики академик Ю.Л.Ершов отметил, что наиболее точно А.Д.Тайманова характеризует восточное слово «гуру» — учитель, мудрец, наставник, старейшина. Более молодыми коллегами по работе (а таковыми были практически все), не говоря о его учениках, он, без всяких оговорок и натяжек, воспринимался именно в таком качестве. Запомнились также слова профессора, д.ф.м.н. Е.А.Палютина о том, что А.Д.Тайманов, подобно Ломоносову, из далекого казахского аула дошел не только до Москвы, но и до вершин мировой науки. Следует добавить, что на этом пути он добровольцем уходил на фронт, с честью и достоинством вынес все невзгоды и превратности жестокой войны, что на этом пути он был интересен как ученый и как личность многим выдающимся людям своего времени.
Помню также, что в своем ответном слове Асан Дабсович произнес:    «... жизнь — она, как та шагреневая кожа, которая с годами становится все меньше и меньше, и вместе с тем все дороже и притягательнее. И, тем не менее, она никогда не кончается. Наступают времена, когда невинные шалости внука, в котором невольно ощущаешь себя, становятся более значительными и желанными, чем все другие ценности и блага земной жизни».
Асан Дабсович был интеллигентным человеком в самом высоком значении этого слова. Он обладал как бы врожденным чувством порядочности, и казалось, что сама его душа накладывала «вето» на недостойные мысли и чувства, на все то, что оскверняет жизнь.