Кызылординские вести

Игорь ТИТЕНОК
Пятого мая нашему коллеге, ветерану Великой Отечественной войны, двадцать лет проработавшему в газете «Путь Ленина», Абдрашиту Сатыбалдиеву исполняется девяносто лет. Из них, к великому огорчению, уже почти три десятилетия его нет с нами.
Биография Абеке началась войной. Он только окончил школу в ауле Жанакорганского района и вместе с аттестатом получил путевку в военкомат. Кем быть, ему не пришлось выбирать – его направили в Гомельское пехотное училище. Ускоренные курсы — и сразу на передовую. Воевать ему довелось на Орловском направлении. Это был первый период войны для молодого бойца. Тяжелейший, как и для всей страны. В бою он получил тяжелое ранение. Почти два года для него война за жизнь шла в военных госпиталях. Молодой организм, желание жить и таланты врачей поставили его на ноги, и он вновь отправляется на фронт. Свой второй период на войне Абеке вспоминал чаще и всегда без пафоса.
— Когда мы стали больше побеждать, чем отступать, воевать стало даже веселее. Настроение отступающих и настроение наступающих солдат — это небо и земля, — говорил он. — Мне всегда было нестерпимо жаль моих товарищей, погибших при отступлении — они выпили горчайшую чашу и не сделали даже глотка из кубка победителей. Мне довелось сделать и то, и другое, и уже потому могу считать себя счастливцем.
Рассказы Абеке о  войне были своего рода устными записками журналиста. С юных лет у него прорезались способности подмечать то, что для других казалось неважным, умение из, казалось бы, разобщенных деталей сделать полную картину. О черной работе, как он её называл, о том, как убивали врагов и как они убивали нас, он рассказывать не любил. Он не был пацифистом, но считал ненормальным,  когда люди убивают людей.
После госпиталя Абдрашит Сатыбалдиев командовал взводом 345-го стрелкового полка 105-й гвардейской дивизии Третьего Украинского фронта. По военным дорогам, а чаще всего по бездорожью он протопал на запад половину своей страны, а еще Румынию, Венгрию, Чехо¬словакию, Австрию. В Вене и встретил он свой День Победы. Старший лейтенант Сатыбал¬диев был награжден медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Вены», «За Победу над Германией».
Война только в учебниках и фильмах заканчивается конкретной датой 9 мая 1945 года, а для ее чернорабочих – солдат возвращение домой растягивалось на месяцы и годы. Абдрашит Сатыбалдиев, отслуживший в действующей армии уже четыре года и имевший серьезное ранение, попал в первую волну демобилизации и отправился в родной аул. Здесь он начал работать счетоводом, но тянуло его к другому. Он стал писать небольшие заметки в областную газету «Путь Ленина». Вот тогда, сразу в послевоенные годы, и  началась его дружба с нашей газетой, а в 1966 году он стал штатным сотрудником редакции. Но до этого он работал в Шиелийской районной газете «Стахановшы». Был ответсекретарем, а  скоро стал и ее редактором. В те годы умелых и опытных работников, особенно членов КПСС, часто назначали, так сказать, для усиления в другие коллективы. Так наш Абеке стал  редактором Кармакшинской районной газеты «Кзыл Ту». При всех своих перемещениях по должностям   Абдрашит Сатыбалдиев оставался корреспондентом нашей газеты. Внештатным, но потом  он стал  собственным корреспондентом газеты «Путь Ленина». При этом для него не составило никакой проблемы то, что теперь он стал рус¬скоязычным журналистом.
По части дипломов об учебе Абеке не был страстным коллекционером, но в университете под названием «Жизнь» он всегда был прилежным учеником. Уже давно став наставником, он продолжал свое бесконечное самообразование. А там, где ему не хватало знаний, всегда выходил из положения благодаря своей солдатской смекалке.
За что особо любили его молодые и начинающие сотрудники, так это за умение, казалось бы, сложные вещи всегда объяснить коротко и, главное, понятно. Особенно хорошо ему удавалось перевести на нормальный язык партийно-пропагандист¬ские документы, которыми приходилось оперировать газетчикам той поры. Получалось у него  это потому, что он обладал талантом выжимать из текстов, как он говорил, газводу. Оставалась сухая суть. Словесная газвода у него была двух видов: якобы умное пустословие и тот набор журналистского мастерства, который делал текст читабельным и интересным. Если Абеке говорил, что из материала надо убрать газводу, это значило, что надо выкинуть пустопорожний треп, а если, напротив, считал, что надо добавить газводы, то ставил задачу сделать сухой материал легкочитаемым и интересным. Одно часто употребляемое в то время бытовое слово, а за ним целый курс практиче¬ской журналистики.
У Абеке был редкий дар радоваться успеху других. Первые материалы в газете, которые можно было назвать журналистскими, автор сделал в отделе промышленности и капстроительства, которым тогда руководил Абеке. Чтобы у меня не остыл интерес к журналистике в том виде, в каком она существовала тогда, он давал мне задания вперемежку: вот скучная и в общем-то ненужная никому рутина, а вот то, где можно себя проявить. Если что не так, то ругал нехотя, а вот хвалил горячо и, как сейчас понимаю, излишне. Когда он предлагал  мой материал отметить, то с другими завотделами мог и поругаться. У него были любимчики, и он это ни от кого не скрывал. Тех же, кого не уважал, почти не замечал, и это их обижало больше, чем  если бы он ругал их на каждом шагу. Впрочем, ругающегося Абеке никто и не видел, но все помнят его «ругательное» слово «мордобойник» или совсем страшное «безбожник». «Мордобойника» можно было удостоиться и за рабочий день, ушедший на свидание с девушкой, и за избыток «газводы» в материале. «Безбожник» — это затянувшийся обед в пивном баре или веселое дежурство в ночной редакции…
Сейчас вспоминаешь те дни и понимаешь, что этот хлебнувший всего и вся мудрый человек просто давал нам, молодым ребятам, нагуляться вдоволь. У него этого из-за войны не получилось, поэтому он радовался за нас, часто откровенно прикрывая. С ним еще и потому было комфортно,  что ему не надо было врать. Во-первых, это было бесполезно, а во-вторых, если ты этого не понял, то мог потерять его как друга.
У Абеке было много друзей, товарищей, знакомых, и все его сильно уважали. Если он звонил на завод, фабрику или стройку и просил кого-то там встретить его молодого сотрудника и все объяснить как  надо, то и встречали как надо и объясняли как надо. Сейчас понимаешь, что наставник не тот, кто только наставления читает, а тот, кто выводит тебя на людей, которые могут тебе многое объяснить, рассказать. Друзья Абеке говорили тебе, что думали, и подсказывали, как надо писать. Рекомендация Абеке – это билет доверия, мы это поняли и дорожили этим.
Десять лет Абеке  мне и всем молодым ребятам, кто в конце семидесятых  прошлого века пришел в редакцию, был другом и советчиком, учил, поддерживал. Потом он вышел на пенсию, но побыл в роли пенсионера совсем чуть-чуть. Обидно, что мы ничего не успели сделать, чтобы хоть чуток расплатиться с нашим старшим другом за все то, что он успел сделать для нас.