Кызылординские вести

Фламенко — своеобразная визитная карточка испанской культуры. Его истоки уходят в глубину веков и имеют мавританские корни, позднее свою лепту в развитие этого стиля внесли цыгане, перенявшие не только мавританские развлечения, но и еврейские и испанские — из этого сплава и родилась новая культурная традиция, прославившая Испанию на весь мир. Долгое время фламенко считалось «закрытым» искусством, но с конца XVIII века гонения на цыган прекратились и песенно-танцевальная забава вышла на подмостки таверн и кафе кантанте. Его освоил весь испаноговорящий мир, и влияние латиноамериканских народов, в первую очередь кубинцев, сейчас заметноособенно.

Удивило и другое. Не было обязательных кастаньет, разве что ближе к финалу гитана (так называли испанских цыганок) Кармен все же вышла с ними, а также с большим веером — тоже неизменным атрибутом фламенко. Длинные юбки с воланами были у всех, а шаль гитаны — только у нее одной. Мужчины были в обычных брюках (многие даже в джинсах) и в рубашках с узкими, а не традиционными пышными рукавами. Удивление вызывала и музыка: только несколько фрагментов из оперы Бизе — увертюра, куплеты Эскамильо да ария Кармен обозначили принадлежность к первоисточнику, в остальном же звучала очень своеобразная, слегка гнусавая, в стиле этно песня.

Пожалуй, только тореодора Эскамильо ближе к финалу обрядили, как положено, в костюм с блестками — короткие бриджи с гетрами и куцый камзол. Однако все эти необычные штрихи не затмили сути сюжета и спектакля в целом. Как оказалось, спор или мирный диалог можно вести посредством мелкошинкованного дробота каблуков, тем же способом выражать весь спектр чувств — любовь, равнодушие, злобу илирадость.

Очень небогат был и антураж — только столы, стулья да зеркала. Из вспомогательных средств артисты широко использовали трости, которые в зависимости от ситуации становились то шпагами, то средством для дополнительного дробления ритма, то придавали исполнителям лоск денди. Все эти выразительные средства были настолько яркими и красочными, что в переводе или пояснениях не былонадобности.

В остальном же фламенко оставалось фламенко. Здесь было все то, за что его и ценят: горделивая осанка и пламенный темперамент танцоров, жгучие кудри гитан, гитарные переборы, щелканье перстами и хлопанье в ладоши. А главное — все те же необыкновенной красоты скульптурные позы «на том конце порывистого жеста». И еще — всепобеждающий ритм, когда все двадцать пять байлаоров выбивали из сцены единый отрывистый стук, который внезапно рассыпался на самый частый, а потом вновь сливался в угрожающе-паровозный, неуклонно гипнотизирующий зрителя.

Были в спектакле элементы буффонады, когда один из артистов превращался в тореро с мулетой, а другой — в быка, были и трагические моменты, когда Кармен убила свою соперницу, а Хосе сперва пронзил шпагой противника, а потом пошла в ход и его наваха, традиционный большой складной нож испанцев, — это уже в самом финале, когда погибла такая жизнелюбивая Кармен.

Минут двадцать не смолкали аплодисменты, восхищенные и пораженные зрители никак не хотели отпускать испанцев, а те добросовестно вновь и вновь выходили на «бис» и выдавали целые танцевальные номера, словно не знали устали, хотя рубашки и платья на многих уже потемнели от пота.

Кажется, этот вечер астанчане с полным правом могут назвать незабываемым, поскольку такое действо и не может забыться.