Кызылординские вести

Тимур КАСЫМОВ
Кумекбай Каракозов относится к той категории людей, о которых легко  написать книгу – фактура огромная. Общий трудовой стаж – 56 лет, и все это время на руководящих должностях. Как окончил с отличием зооветтехникум, так и назначили сразу начальником Казалинского райсельхозотдела. В разные годы возглавлял три райкома партии (в двух районах был вторым секретарем) и девять областных организаций. Был на войне, начиная с финской. Сотни встреч со многими известными личностями   и интересными людьми, тысячи решенных различных проблем…
В общем, только пиши. Вопрос лишь в том, как все это уместить в рамках небольшого газетного материала. Десять лет назад, перед 90-летием Кумекена, как раз и спросил его об этом, и аксакал высказался в том смысле, что в его биографии найдутся и кое-какие факты для коротких газетных воспоминаний. И сегодня, в канун столетнего юбилея Кумекбая Каракозовича, есть очень хороший повод вернуться к той нашей беседе.
В середине 1950-х самолетам, летящим из Алматы в Москву, приходилось делать по пути дозаправки. Вот так и оказалась в Джусалы (аэропорт там появился раньше, чем в Кызылорде) самая что ни на есть представительная делегация, для которой первый секретарь Кармакчинского райкома К. Каракозов организовал «чай»  в аэропортовском буфете.
Возглавлявший тогда республиканскую партийную организацию Л. Брежнев поинтересовался делами района, на что услышал, что планы по всем видам заготовок перевыполнены.
– И тут, – вспоминал Кумекен, – я набрался смелости и говорю: «У нас есть вопрос, который мы ставим перед обкомом, обл¬исполкомом, писали в совмин. В нашем районе много целинных земель, маломощные колхозы освоить их не в состоянии, поэтому нельзя ли организовать у нас хотя бы три совхоза – два рисоводческих и животноводческий?».
Л. Брежнев спросил у сидевшего рядом министра сельского хозяйства, есть ли такая возможность, и тот  ответил, что в принципе да, если выбрать квоту целинных областей. А когда шли к самолету, сказал  мне, чтобы позвонили из нашего облисполкома его заму – издать приказ. Я позвонил первому зампред¬облисполкома Севастьянову и   рассказал об итогах «встречи в буфете», а он давай кричать: что ты болтаешь, это не игрушки, такие вопросы люди годами решают… Но вскоре совхозы у нас появились  – Акжар, Ленинский и Кармакчинский.
– А во времена колхозов как работалось? – спросил я тогда у Кумекена.
–  Были очень тяжелые периоды. Колхозники денег  не получали, не могли обеспечить себя самым необходимым, часто голодали. После войны тоже  трудно приходилось. Секретари райкомов ездили по районам верхом на лошадях. Дорог нет, грязь, пыль, ветер, зимой – снег, телефон, радио – не во всех хозяйствах. Так и работали. День и ночь.
Продолжая тему высоких гостей, Кумекен вспоминал:
– А Динмухамед Ахметович Кунаев в Джусалы (здесь и в остальных случаях используется старое написание) прилетал специально.  Механический завод, который открылся там еще до войны и стал, как сейчас бы сказали, градообразующим  предприятием, выпускал буровое оборудование. В период действия зонального принципа партруководства народным хозяйством  южно-казахстанский руководитель промышленности принял решение завод закрыть, а всех его рабочих перевести на комбинат в одну из северных областей. Конечно, люди были сильно недовольны, начали обращаться по инстанциям, и конфликт разгорелся нешуточный. Динмухамед Ахметович провел на заводе собрание, выслушал  людей. Никуда мы не поедем, говорили они, мы нормально работаем, здесь наша земля, могилы предков… Из райкома Кунаев позвонил в Чимкент, а утром оттуда в Джусалы прилетел чиновник с приказом на руках об отмене предыдущего приказа о ликвидации мехзавода.
–    А как-то, – продолжал Кумекен, – мне звонит секретарь обкома Сужиков: «Президент Афганистана летит через вас, встретьте». С членами бюро райкома вышли к самолету. Поздоровались, я представил своих, президент – афганскую сторону. Потом афганский посол говорит мне: «Скажи, сколько Казахстан сдал хлеба государству?» Я назвал цифру. Афганский лидер задумчиво покачал головой: «Этим хлебом можно накормить несколько стран». Позже я узнал, что он летел в Москву просить пшеницу…
Говорили мы с Кумекеном и о рисе, поскольку немало лет он возглавлял и Чиилийский райком. В числе многих гостей туда приезжал и Сабит Муканов, чтобы детально вникнуть в агротехнику рисоводства, после чего писатель обратился в Академию наук с предложением узаконить неофициальный статус  Ибрая Жахаева – народного академика полей.
Кстати, урожайность тогда определялась строго, за этим следила хлебная инспекция, которая, как сказал Кумекен, даже обкому не подчинялась. На поля, с которых ожидался хороший урожай, люди с инспекции приезжали перед уборкой и постоянно находились там до обмолота, взвешивая все до грамма…
При подготовке того материала встретился я и с Идрисом Калиевичем Калиевым, и вот что тогда сказал бывший председатель нашего облисполкома, фронтовик и ветеран труда:
– С Кумекеном мы часто встречались по работе. Сам он был инициативным и окружающих заряжал энергией. Обладал большими организаторскими способностями, которые проявились уже в годы войны. Серьезно относился к любому делу, все время отдавал работе, поэтому, наверное, и женился поздновато. Когда его собирались назначить заведующим отделом обкома партии, мы ему говорили, что на такие должности холостых не утверждают. Получается, прислушался к нашему совету,  хотя с юмором у Кумекена всегда было все в порядке. Мы сами уже пожилые, но если надо, по-прежнему обращаемся к нему  за советом – опыта и житейской мудрости у него достаточно…
Вот такими получились штрихи к портрету человека, который в полной мере заслужил нашу дань уважения к нему в столь знаменательный день – всей своей жизнью, работой, отношением к людям.