Кызылординские вести

Светлана ЮГАЙ
Чтобы быть настоящим музыкантом, не обязательно иметь консерваторское образование, уверен Леонид Пак. Достаточно всем сердцем любить музыку, заниматься самообразованием, стремиться к тому, чтобы постичь ее секреты. И тогда музыкальное искусство откроется тебе, увлекая за собой и навсегда делая своим верным подданным.
Знакомство с миром музыки для Леонида Пака началось в начальной школе. Он уже плохо помнит, был это второй или третий класс, когда мама отвела его в музыкалку по классу скрипки. Только спустя месяц маленький Леня вместо того, чтобы идти на занятия по музыке, прятал скрипку в сарае, а сам убегал играть с дворовыми мальчишками.
– Сегодня мне кажется, что если бы тогда я все-таки ходил в музыкалку, то, возможно, музыку ненавидел бы в принципе, – с улыбкой признается Л. Пак. – Но тот месяц музыкального обучения все-таки сыграл свою роль. Через много лет, когда музыка заняла центральное место в моей жизни, я был благодарен музыкальной школе за знание нот.
В средних и старших классах он вновь столкнулся с музыкой – вместе с одноклассниками выступал в школьном ансамбле. После окончания Кызылординской средней школы №3 им. К. Ворошилова юноша поступил в Омский авиационный техникум. Два года студенчества был в составе спортроты (у него первые разряды по гимнастике и гандболу). А на последнем курсе училища впервые взял в руки гитару.
– Однокашники играли на гитарах, пели песни, ну и мне было интересно, – вспоминает он. – Репертуар у нас, конечно, был простецкий. Пели мы «блатные», солдатские песни. Да и музыкальное сопровождение было самое простое, трехаккордовое. Но уже тогда я начал слушать Жана Татляна – известного в 60-70-е годы джазового певца. И в тот момент мне стала интересна природа музыки.
Леонид Пак вернулся в Кызылорду, стал работать в аэропорту. Он продолжал изучать музыку, штудировал литературу, осваивал музыкальные инструменты. Сейчас говорит, что умеет играть на гитаре, но подход знает практически к любому инструменту. Через некоторое время вместе с другом Ришатом Бекбулатовым стал играть в музыкальном ансамбле, который был открыт на базе факультета иностранных языков в пединституте имени Н.В. Гоголя. Особенно этот эксперимент привлек молодого Леонида тем, что в эпоху железного занавеса можно было смело играть зарубежные песни. У ансамбля были хорошие вокалистки. Ребята исполняли песни на английском, французском языках. К очередному конкурсу факультетов они даже написали свою песню о Родине и заняли первое место. Вместе с ансамблем Леонид Пак ездил на различные конкурсы. В то время Леонида все больше и больше влекла оркестровая музыка и песни с оркестровой аранжировкой. В основном такие композиции были у Татляна и Магомаева. Но в начале 70-х годов Татлян стал «вне закона» после того, как переехал во Францию. Его пластинки уничтожались, записи были под запретом. Дядя Леня бережно хранил пластинки, наслаждаясь музыкой и голосом любимого исполнителя.
А в 69-м году из Шымкента в Кызылорду приехала музыкальная группа, в которой уже были саксофонист, контрабасист и пианист, но не хватало барабанщика и гитариста. Дядя Леня сел за ударные, а его товарища взяли гитаристом. Все лето ансамбль играл на танцплощадке в городском парке. Потом два года он гастролировал в составе ансамбля при театре «Ариран».
– Помню, как проходил отбор в «Ариран», –
рассказывает он. – Вместе со мной претендовал на место гитариста еще один парень. Нам раздали ноты. Я, к слову, к тому времени музыкальную грамоту знал неплохо. А у парня с нотами дело обстояло, по-видимому, неважно. Зато гитара у него была хорошая, добротная. А у меня самопал. Но месяц музыкальной школы в третьем классе и годы самообразования сделали свое дело.
В «Ариране» музыкант надолго не задержался. Во-первых, не устраивала большая привязка к репертуару – из концерта в концерт коллектив играл одни и те же композиции. А во-вторых, многие хорошие музыканты перешли в другой музыкальный коллектив.
– В музыке, как и во всем остальном, стоять на месте нельзя и тем более опускать планку, – говорит Л. Пак. – А без музыкантов наш коллектив расти не мог.
Он вернулся в Кызылорду, работал в ГАИ, сколотил новый ансамбль «Ритмы молодых» из студентов музфака пединститута. Выступали на танцплощадках. Играли то, что было по душе, хотя их контролировала цензура.
– Доходило до того, что мы должны были представлять свой репертуарный список «наверх», – говорит он. – Но мы не хотели играть то, что требовал ценз. Поэтому хитрили и в списках писали одни вещи, а исполняли совсем другие. Молодежь танцевала, мы получали удовольствие от своей работы.
А после выступлений летними ночами в беседке во дворе его ждали дворовые ребята, которые коротали теплые ночки за гитарой. Они пели веселые молодежные песни, просили Леню подсказать, что и как сыграть, подобрать аккорды.
За что особо уважали Леонида Пака его коллеги по музыкальной стезе, так это за то, что он собственноручно, не имея специального образования, но обладая выдающимся слухом и будучи весьма одаренным музыкально, мог разложить композицию на партии для любого инструмента. К готовым партитурам он относился прохладно. Раскладывая произведение на партии, он пропускал его через себя, слышал каждый инструмент, чувствовал его.
Но работа в органах не позволяла ему выступать, хотя и не могла искоренить его любовь и рвение к музыке. Вместе со своей группой он выступал на конкурсах, фестивалях. Но основная работа отнимала все больше времени, и потому музыка стала отходить на второй план, но все равно была любимой, важной для него. Он принимал непосредственное участие в работе народного ансамбля «Сыр-Сулуы», который действовал на базе пединститута. Коллектив был очень большой: оркестр народных инструментов, хор, танцевальная группа, ВИА.
А потом судьба свела его со школьным ансамблем, в котором играл Батырхан Шукенов.
– Батыр и его одноклассники на тот момент закончили 7 классов, – рассказывает он. – К слову, укомплектованность у коллектива была хорошая: 2 саксофона, труба, тромбон… Ребята искали, у кого учиться музыке, и вышли на меня. Мы вместе репетировали новые песни, выступали…
Благодаря дяде Лене и пластинкам, которые слушали ребята в его холостяцкой квартире, у Батыра возникла большая любовь к джазу и к саксофону в частности.
– Тогда я только получил квартиру, был еще не женат, – вспоминает он. – Мебели не было, жилище требовало ремонта. Зато был проигрыватель, колонки и огромное количество пластинок. Я дал ребятам ключи от квартиры и сказал, что если хотите слушать по-настоящему хорошую музыку – приходите.
И они приходили, слушали, впитывали, учились. Сейчас дядю Леню называют учителем Батырхана Шукенова. А Леонид Пак против такого звания:
– Я не учитель, никогда им не был и быть не хочу. Наставник, может быть. Настоящий музыкант никогда не будет учить другого музыканта. Может подсказать где-то, направить. Но к музыке каждый должен прийти сам. И эти ребята пришли.
Когда настала пора выбирать дальнейший жизненный путь, профессию, дядя Леня обстоятельно поговорил со своими подопечными. Все в один голос заявили, что хотят заниматься музыкой. К слову, у них не было музыкального образования, но они готовились, не без помощи дяди Лени, который договорился с женой своего товарища – преподавателем музучилища. За год ребята прошли курс фортепиано – то, что было необходимо для поступления. Из всех поступили в Ленинградский институт культуры только Батырхан и Вася Ким.
Дядя Леня и Батырхан были большими друзьями. В тот момент, когда Батыр решил перевестись в Алма-Атинскую консерваторию имени Курмангазы, он советовался с ним. А Леонид Пак всегда был сторонником того, что делать нужно то, чего требует твоя душа.   
– Крепкая дружба с Батыром – очень дорогая страница в моей жизни, – говорит он. –
Мы часто встречались, ходили друг к другу в гости, вместе слушали музыку, обсуждали что-нибудь. Он действительно всей душой любил музыку, буквально жил ею. И только он из всей той школьной группы был моим единомышленником в этом.
Леонид Александрович признается, что никогда не мечтал о большой сцене, не жалел об отсутствии образования, не стремился к популярности. Просто жил с музыкой, играл для своего удовольствия, углублялся в знания только потому, что ему было интересно, как рождается музыка, как устроена изнутри. Это любопытство доводило до того, что он штудировал толстые энциклопедии, лишь бы понять, что к чему. Его поколение до сих пор помнит, как он играл на самопальной фанерной гитаре, как чувствовал музыку и мог легко расписать любую песню, как справлялся с ударными, клавишными, духовыми инструментами. И все ему давалось легко. Может, потому, что он не стремился стать мастером, а просто тешил свое любопытство, открывая новые и новые музыкальные грани. Своих детей и внуков заниматься музыкой он тоже не заставлял. Бывает, с внучкой Ксюшей поет песни под гитару. А еще родные и друзья знают его «коронную» любимую песню «Подмосковные вечера», которую он затягивает за шумным застольем, и не подпевать ему невозможно.