Кызылординские вести

Игорь ТИТЕНОК
Марк Захарович Подольский – легенда не просто кызылординской, а казахстанской педагогики: и что особо приятно для всех, кто его любит и уважает, – живая легенда. Сегодня ему  85. Это в паспорте, а по своему мироощущению, интересу к жизни и профессии в частности он неприлично молод. Школьники, с которыми он продолжает общаться, реально воспринимают  его как сверстника. Это фантастика, но не преувеличение. Всегда, все свои шестьдесят лет в педагогике он был на равных с детьми. Тысячи ребят прошли через него. С ними был миллион диалогов – коротких, длинных, даже молчаливых, но ни одного – свысока.
Почему мы все, кто учился у Марка Захаровича или родители его учеников, испытываем к нему непреходящее чувство благодарности? На этот вопрос у многих будет свой ответ, но их все объединяет главное: Марк Захарович сделал так, что всем – и двоечникам, и отличникам, и даже их родителям хотелось ходить в школу. Ой, как много в детстве это значит! Это же почти счастье: прийти туда, где с тобой считаются, понимают, не мешают высказаться, пусть даже наивно и неверно.
Если демократия, свободомыслие имеют источник, то в нашей области он точно был в школе №198, и открыл его Марк Захарович.
Наша газета много раз давала возможность ставшему при жизни великим педагогу высказаться на наших страницах, писала о нем. И, конечно, к такому большому юбилею мы не могли еще раз не пообщаться с этим замечательным человеком. В подготовке таких публикаций журналист всегда ведущий, а герой – ведомый: мы расспрашиваем – нам отвечают. С Марком Захаровичем  такой номер не проходит. Он не любит, когда его покрывают бронзой и всегда предлагает сюжет, где было бы больше мысли, чем похвал, старается переключить внимание на педагогов, с которыми работал, руководителей, которые ему не мешали, родителей, которые помогали. В этот же раз предложенный им сюжет рассказа о нем и вовсе меня ошарашил.
– Давай перечислением моих заслуг, наград, этапами биографии не будем грузить тех, кто захочет прочитать про меня, оставим это для некролога. Пока я жив, пока меня никто не упрекнул в маразме, лучше выскажусь  о том, чем всю жизнь занимался. Может, это кому-то будет интересно или (и в моем возрасте мечтать не запретишь) даже полезно. Я тут даже немножко набросал для начала нашей беседы.
Вот эти наброски.
За 60 лет педагогической работы не помню ни одного случая, чтобы творчески работающим учителям давали большие премии. А руководство областного акимата нашло возможность наградить сорок учителей по миллиону тенге, затем были премии по 500000 тенге, а победителям конкурса среди учителей по биологии и математике вручали по автомашине. Это большая забота об учителях. Я рад, что закрыли детский дом, в том виде, в каком был, он изжил себя. Построили замечательную детскую деревню.  А как не вспомнить, что около четырехсот наших выпускников по образовательным грантам учатся в ведущих вузах РФ.
Турецкие лицеи и НИШ дают хорошие знания – прекрасные школы, замечательные условия. Хочется, чтобы таких школ было больше, может так и будет. Кто туда поступает? Это ученики общеобразовательных школ области. Они должны выдержать конкурс в два этапа, затем пройти собеседование. Отбор строгий. Но я не помню, чтобы руководство турецких лицеев или НИШ поблагодарили бы учителей общеобразовательных школ за талантливых детей. Не пора ли? Доброе слово и кошке приятно. Хочется напомнить, что если спортсмен достиг больших успехов, то награждают и первого тренера.
Как случилось, что репетиторство приняло такой массовый характер? Нет, я не против репетиторства, если ученик долгое время был болен, или в связи с переездом, или по другим причинам. Это другое дело. Но у некоторых учеников по 2-3 репетитора, а старшеклассники вообще без них не обходятся. Хочется у этих учеников и их родителей спросить, а зачем они ходят в школу? Причин появления массового репетиторства много. Не буду вдаваться в подробности, но твердо уверен в одном – в этом виновата не только школа. А кто еще? Подумайте! Репетиторство само собой не рассосется. А что думают в Министерстве образования о массовом репетиторстве? А знают ли они песню А. Пугачевой о школе?
В июне из высоких кабинетов раздается команда: «Равняйсь! Смирно! По порядку успеваемости рассчитайся!» Так определяют рейтинги школ (лучшую школу) – и начинается! Слезы, нервотрепка, выговоры, горизонтальное перемещение директоров школ, иногда вертикальное – вниз. Не пора ли все эти рейтинги взять и отменить? Школа – это ученики, которых она готовит к жизни в обществе, и нельзя это измерить только рейтингами. Это мое мнение.
Понятие, что такое хорошая школа, в течение многих лет менялось. Раньше считалась хорошей школой та, в которой не было второгодников и «осенников»; потом та, из которой поступали больше всего в вузы; затем – где было больше медалистов, иногда считалась лучшей та, где с аттестатами шли в строительные бригады (и такое было), а в последнее десятилетие – по итогом ЕНТ. По-моему, хорошая школа та, в которую ученики ходят с удовольствием, занимаются в силу своих способностей и знают, что на них не будут вешать никакие ярлыки и чувствовать себя они будут комфортно. А это самое главное.
– Марк Захарович, при Вашем колоссальном опыте у Вас наверняка вызрел какой-то универсальный рецепт улучшения школьного образования в стране?
– Мой опыт подсказывает  мне, что универсальных рецептов в этом деле нет. Ни одна реформа или нововведение не дает того результата, который декларируют авторы реформ, но при этом обязательно порождает какие-то побочные проблемы, которые  решают потом педагоги в классах. Это не значит, что надо реформы запретить. Нет, они нужны, но универсальных и на все времена нет.
Но Марк Захарович на то и Марк Захарович. Подумав пару секунд, он все-таки создал рецепт универсальной реформы на все времена.
– Что бы я сделал в реформировании школьного образования, будь моя во-
ля, – это авторов любой реформы перед тем, как они напишут ее окончательную редакцию, хотя бы на месяц, даже на пару недель отправил бы в классы. На мой взгляд, детям они за это время сильно навредить не успеют, ну, а если что, родные учителя потом исправят огрехи. Но огрехи будут в масштабах пяти, пусть десяти классов, а не всей системы школьного образования страны. Мне кажется, что при таком подходе многие планируемые нововведения больше будут привязаны к реальной ситуации в школе.
С реформаторами школ, наверное, такую процедуру провести будет сложно, а вот вновь назначаемых начальников отделов, управлений образования и их заместителей я бы обязательно перед утверждением в должности на месяц в класс возвращал. Прошу заметить, что предлагаемая мной «универсальная» реформа не требует никаких материальных затрат.
– В мире есть системы школьного  образования, которые считаются лучшими, с доказанной эффективностью. Например, финская или сингапурская. Может, не стоит мудрить, а внедрить то, что у других дает лучший результат?
– Именно  так мы часто и делаем, совершая даже не ошибки, а глупости. Конечно, сингапурские, финские и  другие методики очень интересны и с ними надо знакомиться, но спешить применять у себя не стоит. Там база другая – односменная  школа и в классе пятнадцать детей. Дайте нашим педагогам такие условия, и у нас результаты будут не хуже финно-сингапурских. Мы идем к этому. У нас уже закончилась эпоха трехсменных школ, почти не осталось аварийных зданий, а новые продолжаем строить. Значит, в недалеком будущем будут у нас односменная школа и класс поменьше нынешних. Это приведет к качественному скачку в среднем образовании, но для этого страна должна заработать и вложить в школьное образование триллионы тенге. Хотя в моем возрасте уже неудобно быть оптимистом, но я верю, что так и будет.
– Когда я учился в нашей с вами школе, мне порой (всегда заслуженно) доставалось от учителей указкой по голове или связкой ключей от завуча. При этом не приходила мысль пожаловаться родителям – знал точно, что они только добавят. Многие мои сверстники, если не все, только благодарны за те крайние меры, которые применяли к нам учителя. Мой сын пошел в эту же школу. С дисциплиной у него было не лучше, чем у папы, но в школе уже был Марк Захарович. Все обошлось без подзатыльников, ключей и указки, а по жизни он оказался более дисциплинированным и организованным, чем его отец. Знаю, что за все долгое директорство Вы ни разу даже выговора  педагогам  не объявили, а у детей, мне кажется, вообще был сплошной праздник вседозволенности. При этом школа по всем показателям была в числе лучших. Как это удавалось?
– Если бы я точно знал, как запрячь в одну телегу школьную демократию и дисциплину, то написал бы на эту тему сборник советов для учителей всего мира, но нет таких советов. Эта проблема каждого педагога с каждым учеником решается индивидуально. Это педагогическое творчество. По праздникам и юбилеям мы со всех трибун признаем профессию учителя творческой, даже называем это искусством, но на практике наша работа предельно зарегламентирована, в ней чрезмерно много отчетности и потому порой просто физически нет времени на творчество. А без него детям скучно, педагоги уходят в колею. Я уверен, что в нашей системе имеют право на существование авторские методики и даже авторские школы. Авторский подход зачастую не поддается тиражированию, но к этому, может,  и не надо стремиться – пусть в нашей школе будет много авторов. От этого прежде всего выиграют наши дети.
– То, что Вы сотворили со 198-й школой, можно назвать авторской школой Подольского?
– Авторской назвать можно, но одну фамилию я бы не ставил. Учитель в классе и то имеет в соавторстве своих учеников, а уж директор без учителей сотворить школу, тем более отличную от других, конечно, не может. Творческая обстановка  в классе начинается с творческой обстановки в коллективе педагогов. Она у нас была, мы ее создали и сберегли. Для меня особо ценно, что дух нашей школы остался и после того, как я перестал быть директором. И даже сейчас, когда в школе третий после меня директор, многое из того, что мы тогда создавали, живет по-прежнему. Школа, конечно, должна развиваться, быть восприимчивой к нововведениям, но в то же время держаться своих традиций. Они оберегают от резких  шараханий.
– Трудно Вам сейчас без школы?
– А я из нее никуда не уходил. Кругом мои ученики. Сто метров по городу пройду, как минимум, троих встречу. И мне, как всегда, общение с ними в радость. И хочу думать, что для них тоже.
– Искренне рады с Вами пообщаться еще много-много раз. Поздравляем, уважаем, любим.