Кызылординские вести

Игорь ТИТЕНОК
Тридцать-сорок лет назад квалификация фотографа-репортера определилась просто: хороший, отличный и фотокор ТАСС (это была высшая из возможных ступеней в этом творческом ремесле в СССР). Например, по Казахстану из сотен профессиональных репортеров до этого звания доходили всего несколько человек. На одно из крупнейших в мире информационных агентств в нашей республике одновременно работали всего пять человек. Одним из них был наш земляк, участник Великой Отечественной войны Владимир Прокофьевич Ягунин. Ему довелось поработать фотокорреспондентом КазТАГ (подразделение ТАСС) во времена, когда три южные области Казахстана были объединены в одну.
Снимки Владимира Ягунина публиковались во всех республиканских газетах и журналах, а некоторые особо удачные принимались в московском штабе ТАСС для рассылки по всему Советскому Союзу, а это несколько тысяч адресов. В каких-то редакциях их публиковали, в каких-то откладывали в архив. Фотокорам ТАСС платил за принятый к публикации снимок и только раз. Хорошая фотография могла опубликоваться в сотне изданий тиражом в миллионы, но фотограф получал свой гонорар только раз и весьма скромный. При этом работа фотокора – самая беспокойная из всех редакцион-ных профессий. Пишущий сотрудник мог получить информацию для подготовки публикации, встречаясь с людьми в своем кабинете или беседуя по телефону, обрабатывая письма читателей или свои старые блокноты – много есть в нашей профессии  хитростей, чтобы сделать репортажи с присутствием, не отрываясь от стула. Для фотокора (по крайней мере, в доцифровую эру) таких  уловок не было – за снимком надо было ехать, лететь, идти. Если прочертить все маршруты журналиста Ягунина по карте нашей области, то она будет заштрихована плотной сеткой линий.
В те времена, когда работал в нашей газете Владимир Ягунин, в области было развито овцеводство, и чабаны кочевали на отгоны в Кызылкумы, Приаральские Каракумы, в долину реки Сарысу, и везде, где они работали, рано или поздно появлялся Владимир Прокофьевич. Это чабаны, а были еще рисоводы, рыбаки Приаралья. Скажу честно, что сегодня длина общего маршрута за год всех наших сотрудников, наверное, меньше, чем «наматывал» за это время Владимир Ягунин.
В далекие довоенные годы о профессии журналиста он и не мечтал, получил хорошую рабочую специальность слесаря-инструменталиста, но долго в ней совершенствоваться не пришлось – ему было семнадцать, когда началась война. После призыва в Красную Армию его направили в снайперскую школу, а  затем на Ленин-градский фронт, на Карельский перешеек. Вскоре здесь он был ранен. В госпитале выздоравливающих бойцов разбирали по ближайшим боевым частям, и Ягунина с учетом его гражданской специальности в этот раз отправили на фронт в артиллерийское подразделение. Вот так, бесконечно поливая  врага снарядами, и дошел, до-ехал до Данцинга, Кенигсберга и Победы.
С той войны остались у него воспоминания и осколок в груди. Опытный хирург, как рассказывал мне Владимир Прокофьевич десять лет назад, когда мы писали о нашем ветеране в честь его 80-ле-тия, не стал вынимать из груди осколок – слишком плотно он «прижался» к артерии. Сказал доктор, что со временем осколок сам уйдет, так оно и вышло. Именно из этого разговора запомнилось мне меткое определение Владимира Прокофье-вича, данное военной медицине: это был наш лучший род войск – за ним ни поражений, ни отступлений.
После войны, в самом начале пятидесятых годов, Владимир Ягунин начал публиковаться в районной газете «Сталин жолы», издававшейся в Теренозеке, где он жил, затем у нас в «Ленинском пути». Материалы были интересные, живые и написаны достаточно профессионально. Тогдашний редактор нашей газеты Федор Михайлович Рябов пригласил Ягунина в штат.
В начале своей журналистской карьеры Владимир Ягунин был пишущим сотрудником, и только пару лет спустя для иллюстрации своих материалов он взял в руки фотокамеру. И у него стало получаться лучше, чем у тех, кто специализировался на этом уже долгие годы. Тут надо понимать, что фотограф сегодня (работающий на цифре) и фотограф тогда – это две большие разницы. Раньше, чтобы получить хороший снимок, мало было уметь пользоваться фотоаппаратом, нужно было быть еще и хорошим лаборантом, знать прикладную к этому делу  химию.
Одним из первых в области, если не самым первым, Владимир Прокофьевич освоил цветную фотографию, что по  тем временам из-за дефицита реагентов было очень сложно сделать.
Самое печальное событие, которое случилось уже после того, как Владимир Прокофьевич вышел на пенсию, – это пожар в его лаборатории – сгорел его бесценный архив из тысяч снимков. Осталось совсем немного, но  и по этим снимкам   можно судить, каков был мастер. Вот снимок, который он сделал в одной из командировок к чабанам в Кызылкумы. Они уговорили его, чтобы он сфотографировался с ними. И мастер сделал  это, выставив камеру на штатив и автоспуск. Этот снимок был для его друзей-чабанов. Один экземпляр он оставил для себя.
Таким он был журналистом: всегда в разъездах, а в своем трудовом коллективе бывал только наездами.
В Теренозеке Владимир Прокофьевича знали все, а коллеги из района всегда его считали своим и не раз писали о нем много хорошего и интересного.