Кызылординские вести

В советское время, пожалуй, одним из самых популярных и «диссертабельных» по советским меркам тем по истории Казахстана были темы, имеющие непосредственное отношение к проблематике присоединения Казахстана к России.

Парадоксальность ситуации заключается в том, что все эти усилия до сих пор не внесли ясности по вопросу точного установления года вхождения Казахстана в состав Российской империи, хотя внимательное прочтение тогдашних документов, на наш взгляд, определенно указывало на 1749 год.

Как говорит доктор исторических наук, преподаватель КГУ имени Коркыта ата Дастан Сатбай, для некоторых авторов ныне стало модным тогдашние грехи и упущения сваливать на идеологические требования советской бюрократической машины, воздействие которой, конечно же, нельзя отрицать. Однако, думаю, что причина этого явления довольно банальная – в элементарной безалаберности, даже невнимательности или в отсутствии элементарной гражданской позиции и упорства в достижении поставленной цели. Не думаю, что уточнение и перенесение даты присоединения Казахстана к России было столь опасным. Ведь речь шла лишь о внесении ясности в датирование, которое даже не выходило за рамки, возможно, одного десятилетия. Положение дел можно было исправить хотя бы в 60-70 годы прошлого века, когда начали издаваться первые учебные пособия по истории Казахстана для учащихся средних школ республики. Но не тут-то было…

– Прежде всего, попытаемся еще раз проанализировать первоисточники, в нашем случае – грамоту царицы Анны Иоановны и присягу Абулхаира 1731 года не с политической позиции, а формально, с юридической стороны, – продолжает ученый.

 Как известно, 19 февраля 1731 года от имени императрицы Анны Иоановны выдана грамота хану младшего жуза Абулхаиру о принятии его в Российское подданство. А 10 октября того же года Абулхаир вместе с несколькими султанами-приверженцами принес присягу на верность русской царице. Возникает вопрос: почему понадобилось целых два правовых акта для оформления вассалитета казахских правителей в лице Абулхаира в отношении России. На наш взгляд, это говорит о сложности выстраивания правовых отношений России со своими новыми подданными, поскольку вхождение Казахстана в состав Российской империи в корне отличались от аналогичного процесса других тюркоязычных народов Поволжья, Северного Кавказа и Сибири.

Правители младшего жуза во главе с Абулхаиром признавали российский протекторат добровольно, зачастую сами проявляя инициативу, но о полной зависимости речь не шла. И проблема тут в традициях. У российских властей и казахов существовали несколько разные понятия о вассальных правах и обязанностях. Казахи как кочевники понимали подданство как систему более-менее равноправных отношений, гарантию сохранения определенных льгот и привилегий в обмен на определенные выплаты (ясак) и военную службу. Если же права вассалов, по их мнению, ущемлялись, они могли перекочевать в земли другого сюзерена, вовсе не чувствуя себя мятежниками против прежнего.

Иначе как объяснить ситуацию, когда и после 1731 года, то есть после присоединения, казахские султаны, находящиеся в подчинении Абулхаира, продолжали совершать набеги на башкирские кочевья, грабили российские караваны и дипломатические миссии, вели собственные переговоры с Джунгарией, среднеазиатскими правителями и иранскими шахами, а что касается самого Абулхаира, то он неоднократно предпринимал попытки стать ханом Башкиры – непосредственным подданным России? Все это говорит о том, что взаимоотношения Абулхаира, как хана младшего жуза, с российскими властями на раннем этапе пребывания в составе Российской империи были неопределенными. При внимательном прочтении текста присяги Абулхаира от 19 февраля 1731 года становится ясным, что на начальном этапе даже намеков о прямом вхождении Казахстана в состав Российской империи не было. В присяге Абулхаира его обязательства как хана младшего жуза отражены в пяти пунктах (текст взят из статьи Р.О. Почекаева «Указ императрицы Анны и присяга хана Абулхаира 1731 г.: между старинными традициями и новым имперским законодательством»//Отан тарихы. №3 – 2014).

Первое: быть верным императрице Анне Иоановне и ее наследникам; второе: направлять свои войска для участия в военных действиях Российской империи; третье: воздерживаться от нападения на других подданных; четвертое: не нападать на российских купцов, проезжающих через казахские степи, а напротив – обеспечивать их безопасность; пятое: вернуть всех взятых в плен российских подданных.

Как видим, содержание документа всего лишь отражает взаимоотношения двух субъектов международного права, где слово о подданстве по определению отсутствует. Так в чем же дело? Дело в некоторой особенности этого документа, даже в этимологической составляющей, на что не хотели обращать внимание отечественные историки.

 Специалист в этой области Р.Ю. Почекаев прежде всего обращает внимание на название самого документа – грамота. Тогдашняя грамота – не указ царя. Речь идет о послании императрицы на тот момент независимому правителю младшего жуза. Присяга Абулхаира по сути представляла собой так называемую шертную грамоту в восточной традиции –
«шертнаме», практиковавшаяся в форме присяги, в данном случае Московского царства с соседними тюркоязычными государствами, наследниками Золотой Орды – Крымским ханством, Ногайской Ордой, сибирскими народами и т.д. Шертнаме имела статус акта международно-правового характера, то есть между самостоятельными государствами. Только с середины 30-х годов ХVIII века ситуация меняется. Российские власти предпринимают решительные шаги по прямому подчинению территории младшего жуза, начав в 1734 году строительство Оренбурга. Учреждается Оренбургская пограничная комиссия, в ведение которой входит взаимодействие с казахским населением, после которого казахи лишались права обращаться непосредственно к русскому царю, то есть в центральные органы власти. Соответственно, со второй половины 1730 годов казахские правители, захотевшие иметь дело с российскими властями, обязаны были прибывать не в Петербург как раньше, а в Оренбург и присягать на верность Российской империи. Именно с этого времени начинается прямое вмешательство российских властей в дела своих новых подданных. Это обстоятельство нашло свое отражение в 1749 году, когда ханом младшего жуза был избран сын Абулхаира Нуралы и официально утвержден царским указом. Именно с этого момента начинается фактическое присоединение Казахстана к России. Радикально меняется, говоря современным языком, формат и тональность взаимоотношений, в сравнении с 1731-40 годами. Начинается эпоха колонизации Казахстана, которая длилась чуть больше столетия.

Канат ЖОЛДАСОВ